Павел Невмержицкий о творчестве и жизни в Америке.
— Паша, расскажи, как тебя приняла Familia Understructable?
— Вроде хорошо :) Все довольны, все счастливы. Мы с Юрой (Юрий Лемешев, аккордеонист — прим. UM) репетировали довольно долго, месяца два. Он мне показывал партии, а я их учил. Затем он проверял и принимал работу. Примерно в начале апреля встретились с бэндом и начали играть всё подряд по программе. Ребята присматривались, что да как, и потом сказали: «Ну, молодец. Теперь посмотрим, как ты будешь на сцене себя вести».
— А как вы познакомились с Юрой?
— Примерно год назад я работал в ночном клубе в Нью-Йорке. Мы были в подвале, а в этом же здании, на 14 этаже Женя (Евгений Гудзь — прим. UM) играл диджейский сет. Я отыграл часть концерта, вышел на улицу с товарищем перекурить и смотрю: Женя с Серёжей (Сергей Рябцев, скрипач — прим UM.) идут. Мы знакомы не были, но я их видел и знал, что они играют в группе Gogol Bordello. Я сам к ним подошёл и говорю: «Привет, а я тут ваши песни в клубе играю». Я до этого нашёл минусовочку песни «Pala Tute» и играл её с баяном. В общем, разговорились, я рассказал, что живу на Брайтоне. Они отвечают: «О, мы на Брайтоне тоже когда-то жили!». Начали вспоминать общих знакомых русских музыкантов в Нью-Йорке. Пригласил их в клуб. Они зашли, я поиграл, спел. По-моему, тогда я даже что-то делал из «Леприконсов» и «Дроздов» :) Им понравилось. Я дал им визитку свою, ну мы и разошлись. Я и забыл потом про это всё.
Позже, где-то в ноябре, Юра позвонил мне и сказал, что по своим творческим причинам хочет временно уйти из группы и ему надо найти того, кто может его достойно заменить. Он предложил мне. Ребята просмотрели все мои видео, присматривались, что за чувак такой. Мы начали репетировать, после первой репетиции Женя сказал, что всё гуд. Затем начали придумывать мне имидж.
— И какой имидж придумали для тебя?
— Это была хохма! Для первого фото для нового альбома мы примеряли мне одежду. Огромная куча разных шмоток: и то, и то. Жене всё не нравилось. Потом он из своих шмоток достаёт серую милицейскую рубашку. Там, в Америке, никто не понимает, а мы сразу видим, что это белорусская или украинская милиция. И говорит мне: «Ну-ка примерь». Я смотрю на неё и спрашиваю: «Ты дал мне эту рубашку, потому что у меня отец милиционер?» — «Шо, у тебя отец милиционер? Ну-ка, надень!» Я её надеваю, и Женя говорит: «Вот! Теперь ты будешь ментопанк!» :) Я там упал!
— В интернете есть видео концерта 12 мая в Порту. Это был твой дебют?
— Нет, первый был тоже в Португалии, в Коимбре, 10 мая. На самом деле, мне всегда очень нравилась такая музыка. Когда я учился в академии музыки, в магистратуре, там по программе нужно было играть классику. На конкурсах международных тоже надо было играть классику. То есть я воспитывался на этом. При этом мне параллельно нравилось что-то более хулиганское: от группы «Сектор газа», до серьёзных групп вроде Metallica и Iron Maiden, у меня их все альбомы есть.
Я учился в классических учебных заведениях: лицей при консерватории, консерватория, магистратура. Там, естественно, по программе мы играли классическую музыку. Когда я закончил, пошёл работать в оркестр имени Жиновича при Филармонии, там уже была народная и эстрадная музыка. Потом попсу начал играть. А сейчас панк-рок. Получился постепенный переход от классических рамок через попсу, где тоже определённые рамки есть, к панк-року, где нет никаких рамок и можно делать всё, что хочешь. В Gogol Bordello я получаю настоящий кайф! Получились своего рода ступеньки. Академическое образование, конечно, даёт очень сильную техническую базу. И можно сыграть любую партию, любой сложности, и с этим проблем нет.
Ну, и в подростковом возрасте был определённый опыт общения на районе не с самыми интеллигентными ребятами. Личность складывается из таких вот эпизодов, которые формируют тебя. Всё не прошло даром.
— Давай сразу расставим все точки над «i». Многие путают баян и аккордеон. Юрий Лемешев играет на аккордеоне, а ты на баяне. Будет ли слышна разница?
— Всё очень просто. Внешне аккордеон отличается от баяна тем, что у первого клавиши, как у фортепьяно, у второго — круглые кнопки. В технике исполнения тоже есть разница соответственно. В плане звука они тоже немножко различаются. У аккордеона он с разливом, а у баяна более прямой. Но дело в том, что сейчас уже нет такого принципиального различия. В баян можно вставить голоса из аккордеона, и он будет звучать как аккордеон, только с кнопками. Специально для группы я заказал новый инструмент, в Беларуси, причём. В Молодечно есть фабрика «ЗОНТА», они мне предложили сделать баян. И они мне в нём поставят звук как у аккордеона. В Европе есть понятие «кнопочный аккордеон». Сейчас этот инструмент как компьютер. Купил, а потом меняешь материнки, видюхи — всё, что угодно. Можно его напичкать и сделать любое звучание.
— Тебе удалось поучаствовать в записи нового альбома группы?
— Нет, в записях я ещё не участвовал.
— А Юрий Лемешев рассказывал про концепцию своего альбома-трибьюта Шнитке, из-за которого он решил оставить проект?
— Насколько я понял, подача будет его собственная. У него свой сюрреалистический взгляд на музыку в целом. А музыка Шнитке сама по себе такая. Плюс он это будет делать в своей интерпретации. Я думаю, это будет интересно.
— Последнее твоё интервью, которое мне удалось найти, датировано 2010 годом, когда ты планировал ехать в Нью-Йорк. Чем ты занимался до Gogol Bordello?
— В 2010 году я поехал в Америку на чемпионат исполнительских искусств и благополучно вернулся в Минск. Там мы завоевали кучу медалей. И весь следующий год я находился в Беларуси. В 2011 я снова поехал на этот чемпионат и там остался. Поступили предложения повыступать, что-то поиграть, и я решил осмотреться. Я увидел, что там есть куда развиваться и куда расти. Мне предложили остаться и сказали, что можно получить грин-карту. Есть различные способы её получения, я делал грин-карту для людей с выдающимися способностями. Нужно было доказать, что ты выдающийся человек в своей области. Её могут получить музыканты, спортсмены, учёные. У меня есть знакомый журналист, он тоже смог такую получить. То есть надо доказать, что ты нужен этой стране.
— А как доказывать?
— Там целый перечень: международное признание, дипломы, публикации в СМИ, доказательства того, что ты оценивал работу в своей области других людей, рекомендательные письма от людей, которые в твоей области достигли серьёзных высот, — в общем, много всего. Из восьми пунктов мне удалось собрать семь. Дело составило 603 страницы. С юристом мы его делали. И таким образом получил грин-карту. С тех пор живу в Нью-Йорке.
Первые три-четыре месяца у меня работы практически не было. Играл в нескольких русских местах, но очень мало. Еле сводил концы с концами и думал: «Блин, нафиг я сюда припёрся?» В Беларуси всё было более-менее: какие-то концерты, корпоративы, что-то зарабатывал. А тут сижу на Брайтон-бич в маленькой каморке, копейки считаю.
А потом как-то пошло, правда, в основном по ресторанам. Какие-то русские бары, ночные клубы, свадьбы, корпоративы предлагали. Ездили по школам для американских детей. У них есть уроки по ознакомлению с культурами разных стран и, в частности, с русской культурой. Мы с двумя-тремя русскими музыкантами собирались и играли им польки с подкиндесом. И таким вот образом я работал до недавнего времени, пока не начал играть с Gogol Bordello. Сейчас я возвращаюсь из Минска, и мы начинаем американский тур. И больше никаких ресторанов! :)
— Часто ли в США встречал эмигрантов из Беларуси?
— Белорусской молодёжи в Америке очень много. На Манхэттене есть русский ресторан с русской кухней, и там треть персонала белорусы. Многие приезжают и, как правило, остаются. Я заметил, что многие россияне приезжают на каникулы поработать, говорят: «Ай, что-то здесь не очень. У меня в Питере, в Москве или во Владивостоке получше». Поработал, потусовался, посмотрел страну и вернулся. Белорусы, если приезжают, то остаются и многие выбиваются в люди. И ещё заметил, что там люди пашут. По сравнению с тем, как люди работают в Беларуси и тем, как они работают там. В разы больше впахивают с утра до ночи. Но они в итоге и добиваются чего-то
.
— Состав группы мультикультурный, и каждый музыкант привносит в музыку этнические мотивы. Как думаешь, что бы ты смог привнести в звучание Gogol Bordello?
— Думаю, белорусские корни, да. В принципе, можно провести параллель с языками. Украинский и белорусский во многом похожи, но есть определённые различия. Точно так же и с музыкой. Есть очень много народных песен, которые украинцы считают украинскими, а белорусы — белорусскими. И в принципе, все правы. Были времена, когда границ не было, и музыка кочевала из деревни в деревню. Даже в Беларуси по районам различия есть. Нам в Академии музыки говорили: «Поднепровье — одно, а на Нёмане — другое». Но это только специалисты могут определить, которые ездят в экспедиции и записывают бабулек. Вот эта ноту так берёт, а эта по-другому. Простому человеку этого не слышно.
— А отслеживаешь музыкальную жизнь Беларуси?
— Если честно, не особо. Я отслеживаю периодически новости, но не очень глубоко.
— Как считаешь, кто из наших музыкантов по качеству материала не потерялся бы в Штатах?
— Из групп такого плана, я думаю, «Серебряная свадьба». Музыка у них живая. «Ляпис Трубецкой», может быть. «Крамбамбуля» тоже прикольная. Но они уходят в сторону политики. Тем самым они ограничивают свои выступления в Беларуси и меньше на слуху. В сфере музыкального бизнеса, если человек постоянно на виду и на слуху, он популярен. А когда он исчезает из поля зрения потребителей, со временем люди его забывают. Есть группа фанатов, которые поедут в любую точку мира за кумиром. Но большинство людей не такие, они не поедут. Они считают: если бы они здесь были, я бы сходил. Если про группу пять лет ничего не слышно, про них забывают. Свято место пусто не бывает.
— Стоит ли теперь в ближайшее время ожидать концерт Gogol Bordello в Минске?
— Конечно! Я слышал, что осенью что-то в Минске будет :) Ну, и теперь группа Gogol Bordello попадает под закон о 75 процентах белорусской музыки на белорусских радиостанциях :)
Источник: Ultra-music.com